ОАЗИС. Вторжение на Таймыр - Страница 16

Одну из баек, услышанных там, Сержант и решил рассказать Юргену. Лишь бы фриц юмор понял, да политики в сказанном не узрел.

- В один из полевых сезонов там работали два немца-орнитолога. Один восточный, другой западный. Дело было задолго до объединения Германии и терпеть друг друга они не могли, - Сергей Майер говорил медленно, слегка нараспев, переходя на универсальный английский в тех местах, где Юрген не смог бы понять смыслов великого могучего. Немецкого ни Сергей, ни Игорь не знали дальше "руссиш швайне". А это, согласитесь, вряд ли пригодится.

- Наука наукой, но и о быте забывать нельзя… Как и о сангигиене. Настала пора строить новый сортир. Работали вместе с русскими учеными. Из-за вечной мерзлоты сортир ставили на сваи-бочки, - Майер показал руками размер. - Пока строили, над одним очком трясогузка свила гнездо. Профессиональные орнитологи нарушить идиллию не посмели, и поэтому дверь решили навесить только в одном отделении - чтобы второпях головой гнездо не снести. Типа, медленно открыл, медленно зашел, спокойно сел… А вот старый сортир снесли. Тут на кордон приехал известный ученый-англичанин! И твои соотечественники против него объединились.

В этом месте Лапин посмотрел на немца. На лице невозмутимого Крауфа не дрогнул ни один мускул - черт его разберет, не видно реакции… Сержант тем временем продолжал:

- Британцу сразу сказали, что в мужском сортире дверей не предусмотрено - по местным нормам и вследствие дефицита обрезной доски, а тот, что с дверью - женский! Так и сидел англичанин у всех на виду, три дня немцы радовались… А потом пожалели, ведь мошкары и комарья полно, человека поедом едят! Ведь кругом тундры да болота, а англичанин мог до самого конца экспедиции не догадаться, что ближе, чем за триста километров никаких таких "женщин" просто нет!

На несколько секунд наступила жадная тишина. После чего Юрген снисходительно оглядел русских провокаторов и совершенно серьезно сказал:

- Вы меня стали маленько обманывать, други. Этот известный случай произошел с мой двоюродный брат. Но не на Ары-Мас, а… - он взял многозначительную значительную паузу и победно поставил коду, - а в Гренландия!

После чего, глядя на постные лица ошарашенных друзей, он громко расхохотался и быстро выпалил:

- Хорошая немецкая шутка лучше хорошей русской. Разыграл! Германский футбол опять победил!

После чего они начали ржать втроем.

На территорию аэропорта медленно спускался легкий розовый сумрак - неповторимый колер фантастического явления, ночи предосеннего полярного дня. Еще чуть-чуть, и солнце начнет садиться, прятаться за горы, появятся нормальные материковские ночи. Чем ниже солнце, тем интересней становится освещение, Сержант всегда ворчливо говорил, что "розовое - не цвет". Но этот цвет, словно вата; казалось, он способен глушить даже звуки, отчего вечер становится тихим, безмолвным.

Да и полетов не было.

Две женщины, идущие от здания аэропорта, разговаривали и смотрели на оазис оживления у окраины сонного аэродрома - пламенеющую под низким солнцем тушу МИ-8 и мозаику снаряжения рядом с ним. Маленькие домики вспомогательных служб, непонятные сооружения, заброшенные тележки - все вторичное будто бы прижалось к земле. Лишь гордые силуэты самолетов Ан-3, символов полярной авиации, уважаемых и любимых каждым аборигеном полуострова, высились сбоку от ВПП.

Темнела вода протоки, куда с негромким плеском опустилась пара непуганых уточек. Птицы оглядели пристанище, что-то удовлетворено прокричали и затихли.

Подходящие к лагерю экспедиции женщины представляли собой весьма странную пару. Обе женщины была молоды, немногим старше тридцати.

Рожденная в Швеции Рита Энквист, владелица и основательница эзотерической школы "Уммо" в городке Мора, меньше всего походила на шведку, точнее - на тот кинематографический и книжный штамп почти патриархальной, но (вот ведь везуха!) сексуально полностью раскрепощенной женщины со светлыми волосами, пышными формами и каким-то спокойно-коровьим отношением к жизни и сексу.

Высокая она была. И худая, как вобла, вдобавок к этому - мальчишеская стрижка черных волос и почти черные, слегка татарские глаза. Короткие волосы стягивал плетенный кожаный ремешок, болтающийся позади хвостиком, куда был вправлен какой-то деревянный амулет. Другой амулет, в виде какой-то сложной звезды, висел на груди. Семь собственноручных книг. Преданные последователи школы, модерновый сайтик и развитая практика мистического прогнозирования позиционировали ее авторитетом в этой необычной области приложения жизненных сил. Убежденная феминистка, принципиально и успешно живущая без мужа, экспансивная и резкая, Рита и сейчас размахивала пластиковым пакетом, ударяя себя по серым джинсам, о чем-то яростно спорила с подругой.

Только что прилетевшая с Диксона, ее подруга была полным антиподом шведке.

Софи Пайе, ученый-биолог из Квебека, отвечала почти всем скандинавским стандартам. Невысокая миниатюрная блондинка с красивым северным лицом и почти идеальными пропорциями, Софи была одета в полевой полукомбинезон, подогнанный настолько точно по фигуре, что её внешний вид позже заставлял бригады заправщиков забывать шланги в заливных горловинах. За плечами небольшой выцветший рюкзак. Имея громадный опыт проживания в условиях дикой природы дебрей Британской Колумбии, Аляски, побывав в Гренландии и даже на острове Кадьяк, канадка практически не нуждалась в детальных консультациях и все тонкости подготовки к походу способна была понять с полуслова. Опытный человек.